| Так
я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Весали в Белувагамаке.
Там Благословенный обратился к монахам так: «Ну же, монахи, проводите
сезон дождей там, где у вас есть друзья, знакомые, товарищи в
округе Весали. Сам я проведу сезон дождей здесь, в Белувагамаке».
«Да,
Учитель» – ответили те монахи и отправились проводить сезон
дождей там, где у них были друзья, знакомые, товарищи в округе
Весали, тогда как Благословенный стал проводить сезон дождей
прямо здесь, в Белувагамаке.
И
затем, когда Благословенный только начал проводить сезон дождей,
в нём возникла тяжёлая болезнь, его охватили ужасающие смертоносные
боли. Но Благословенный терпел их, будучи осознанным и бдительным,
не становясь обеспокоенным. И тогда мысль пришла к Благословенному:
«Не подобает мне обрести окончательную ниббану, не обратившись
прежде к моим прислужникам и не сообщив о [своём] уходе Сангхе
монахов. Почему бы мне не подавить эту болезнь посредством усилия
и жить дальше, настроившись на формацию жизни1».
И тогда Благословенный подавил эту болезнь посредством усилия
и стал жить дальше, настроившись на формацию жизни.
И
затем Благословенный выздоровел. И вскоре после выздоровления
он вышел из своего жилища и сел на подготовленное сиденье в
тени хижины. И тогда Достопочтенный Ананда подошёл к Благословенному,
поклонился ему, сел рядом и сказал: «Удивительно, Учитель, что
Благословенный так стойко держится, чудесно, что он выздоровел!
Но, Учитель, когда Благословенный был болен, то моё тело было
как будто заторможенным, я потерялся, учения более мне не были
ясны2.
И всё же, меня утешало вот что: то, что Благословенный не обретёт
окончательной ниббаны, не сделав заявлений насчёт Сангхи монахов».
«Чего
же ещё хочет сейчас от меня Сангха монахов, Ананда? Я научил
Дхамме, Ананда, не делая разделения на внутреннее и внешнее.
У Татхагаты нет ничего в сжатом кулаке учителя в отношении учений.
Если, Ананда, кто-либо думает так: «Я возглавлю Сангху монахов»
или «Сангха монахов перейдёт под моё руководство» – то вот он
и должен делать какие-либо заявления насчёт Сангхи монахов.
Но, Ананда, не приходит к Татхагате такой мысли: «Я возглавлю
Сангху монахов» или «Сангха монахов перейдёт под моё руководство»
– так зачем же Татхагате делать некие заявления насчёт Сангхи
монахов?
Я
стар, Ананда, отягощён годами, много прожил, мои дни подходят
к концу. Мне идёт восьмидесятый год. Подобно тому, как старая
телега [ещё] едет [лишь потому, что] скреплена связками из ремней,
то точно также, кажется, что и тело Татхагаты держится лишь
на связке из ремней. Каждый раз, когда, не обращая внимания
на все объекты, посредством прекращения определённых чувств,
Татхагата входит и пребывает в беспредметном сосредоточении
ума, то тогда, Ананда, тело Татхагаты [ощущается] более комфортным.
Поэтому,
Ананда, будьте сами себе островом, сами себе прибежищем, не
имея иного прибежища; [живите] с Дхаммой в качестве острова,
с Дхаммой в качестве прибежища, не имея иного прибежища. И как,
Ананда, монах пребывает, являясь сам себе островом… не имея
иного прибежища? Вот, Ананда, монах пребывает в созерцании тела
в теле, будучи старательным, бдительным, осознанным, устранив влечение и недовольство к миру. Он пребывает в созерцании
чувств в чувствах… ума в уме… феноменов в феноменах, будучи
старательным, бдительным, осознанным, устранив влечение и недовольство к миру.
Те
монахи, Ананда, что есть сейчас или появятся, когда я уйду,
которые пребывают, являясь сами себе островом… не имея иного
прибежища – именно эти монахи, Ананда, будут для меня наивысшими
среди тех, кто занимается практикой».
|