И
тогда плотник
Панчаканга отправился к Достопочтенному Удайину и, по прибытии, поклонившись
ему, сел рядом. Затем он обратился к Достопочтенному Удайину:
«Почтенный,
о скольких видах чувств говорил Благословенный?»
«Домохозяин,
Благословенный говорил о трёх чувствах: о приятном чувстве, о болезненном
чувстве, о ни-приятном-ни-болезненном чувстве. Об этих трёх чувствах
говорил Благословенный».
Когда
так было сказано, плотник Панчаканга сказал Достопочтенному Удайину:
«Благословенный не говорил о трёх чувствах. Он говорил о двух чувствах:
о приятном чувстве и о болезненном чувстве. А что касается чувства ни-приятного-ни-болезненного,
то Благословенный говорил о нём как об утончённом приятном [чувстве].
Во второй
раз Достопочтенный Удайин обратился к плотнику Панчаканге: «Домохозяин,
Благословенный говорил о трёх чувствах…». И во второй раз плотник Панчаканга
сказал Достопочтенному Удайину: «Благословенный не говорил о трёх чувствах.
Он говорил о двух чувствах...».
В третий
раз Достопочтенный Удайин обратился к плотнику Панчаканге: «Домохозяин,
Благословенный говорил о трёх чувствах…». И в третий раз плотник Панчаканга
сказал Достопочтенному Удайину: «Благословенный не говорил о трёх чувствах.
Он говорил о двух чувствах...».
Ни Достопочтенный
Удайин не мог убедить плотника Панчакангу, ни плотник Панчаканга не
мог убедить Достопочтенного Удайина.
И вот Достопочтенный
Ананда случайно услышал беседу Достопочтенного Удайина и Панчаканги.
Тогда он отправился к Благословенному и, по прибытии, поклонившись ему,
сел рядом. Затем он рассказал Благословенному обо всей беседе между
Достопочтенным Удайином и Панчакангой.
[Благословенный
ответил]: «Ананда, разъяснение, которое не принял плотник Панчаканга
от Достопочтенного Удайина, было правильным. И разъяснение,
которое не принял Достопочтенный Удайин от плотника Панчаканги,
[тоже] было правильным. Есть разъяснение, когда я говорил о
двух чувствах, есть разъяснение, когда я говорил о трёх чувствах…
о пяти чувствах… о шести чувствах… о восемнадцати чувствах…
о тридцати шести чувствах… о ста восьми чувствах1.
Так я обучал Дхамме посредством разъяснений. Когда я обучил
Дхамме посредством разъяснений, то может статься, что когда
есть те, кто не одобряют, не принимают хорошо сказанное и хорошо
пояснённое друг другом – то начинаются диспуты, ссоры и полемики,
и они будут ранить друг друга остриями своих языков. Так я обучал
Дхамме посредством разъяснений. Когда я обучил Дхамме посредством
разъяснений, то может статься, что, когда есть те, кто соглашаются,
одобряют, принимают хорошо сказанное и хорошо пояснённое друг
другом – они живут дружно, в учтивости, без ссор, подобно смешанному
с водой молоку, приветствуя друг друга дружескими взорами.
Чувственные удовольствия
Ананда, есть пять нитей чувственности. Какие
пять? Формы, воспринимаемые глазом – милые, приятные, чарующие,
привлекательные, воспаляющие желание, соблазнительные. Звуки,
воспринимаемые ухом… Запахи, воспринимаемые носом… Вкусы, воспринимаемые
языком… Ощущения, воспринимаемые телом – милые, приятные, чарующие,
привлекательные, воспаляющие желание, соблазнительные. Любое
удовольствие или радость, возникающие в зависимости от этих
пяти нитей чувственности, являются чувственным удовольствием2.
И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое
[только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в
этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое, нежели это.
Первая джхана
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах, полностью оставивший чувственные
удовольствия, оставивший неблагие качества, входит и пребывает
в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением
сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием
ума [на этом объекте]. Это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это
высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа»,
я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое
удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.
Вторая джхана
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с успокоением направления
и удержания ума входит и пребывает во второй джхане: [его наполняют]
восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума,
который свободен от направления и удержания, [он пребывает]
во внутренней устойчивости. Это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это
высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа»,
я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое
удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.
Третья джхана
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с успокоением восторга становится
невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает приятное телом.
Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные
говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в приятном пребывании». Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое,
нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие,
которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь
с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более
возвышенное и утончённое, нежели это.
Четвёртая джхана
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с успокоением удовольствия
и боли, как и с предшествующим угасанием радости и недовольства,
входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей
невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Это
другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели
это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие,
которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь
с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более
возвышенное и утончённое, нежели это.
Сфера
безграничного пространства
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с полным преодолением восприятий
форм, с угасанием восприятий, вызываемых органами чувств, не
обращающий внимания на восприятие множественности, [воспринимая]:
«безграничное пространство», входит и пребывает в сфере безграничного
пространства. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое,
нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие,
которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь
с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более
возвышенное и утончённое, нежели это.
Сфера
безграничного сознания
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с полным преодолением сферы
безграничного пространства, [воспринимая]: «безграничное сознание»,
входит и пребывает в сфере безграничного сознания. Это другое
удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И
хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое
[только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в
этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое, нежели это.
Сфера отсутствия
всего
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с полным преодолением сферы
безграничного сознания, [воспринимая]: «здесь ничего нет», входит
и пребывает в сфере отсутствия всего. Это другое удовольствие,
более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может
сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут]
переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому
что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое,
нежели это.
Сфера ни восприятия,
ни не-восприятия
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с полным преодолением сферы
отсутствия всего входит и пребывает в сфере ни восприятия, ни
не-восприятия. Это другое удовольствие, более возвышенное и
утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее
удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я
не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие,
более возвышенное и утончённое, нежели это.
Прекращение восприятия
и чувствования
И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое нежели это? Вот монах с полным преодолением сферы
ни восприятия, ни не-восприятия, входит и пребывает в прекращении
восприятия и чувствования. Это другое удовольствие, более возвышенное
и утончённое, нежели это.
И
может статься, Ананда, что какие-либо странники-приверженцы
иных учений, спросят: «Отшельник Готама говорит о прекращении
восприятия и чувствования и, всё же, описывает это как удовольствие.
Что же это? Как такое может быть?» Когда они скажут так, им
следует ответить: «Друзья, Благословенный описывает удовольствие
не только когда есть приятное чувство. Но когда приятное где-либо
и в чём-либо достигнуто, Татхагата описывает это как удовольствие»3.
|