| В
Саваттхи, в роще Джеты. Там Благословенный сказал так: «Монахи,
как-то раз некий безобразный, уродливый яккха сел на трон Сакки,
царя богов. Посему дэвы Таватимсы негодовали, ворчали и жаловались
по этому поводу, говоря [друг другу]: „Удивительно, господа! Поразительно,
господа! Этот безобразный, уродливый яккха сел на трон Сакки,
царя богов!“ Но чем дольше дэвы Таватимсы негодовали, ворчали
и жаловались по этому поводу, тем больше этот яккха становился
всё более и более красивым, более и более миловидным, более и
более привлекательным.
И
тогда, монахи, дэвы Таватимсы подошли к Сакке, царю богов, и
сказали ему: „Почтенный, безобразный, уродливый яккха сел на
ваш трон. Посему дэвы Таватимсы негодовали, ворчали и жаловались
по этому поводу, говоря [друг другу]: ‚Удивительно, господа!
Поразительно, господа! Этот безобразный, уродливый яккха сел
на трон Сакки, царя богов!‘ Но чем дольше дэвы Таватимсы негодовали,
ворчали и жаловались по этому поводу, тем больше этот яккха
становился всё более и более красивым, более и более миловидным,
более и более привлекательным“. [Сакка ответил]: „Это, должно
быть, яккха — поедатель злости“.
И
тогда, монахи, Сакка, царь богов, отправился к этому яккхе —
поедателю злости. Подойдя, он закинул своё внешнее одеяние за
плечо, преклонил правое колено и, сложив ладони в почтительном
приветствии этого самого яккхи, объявил своё имя три раза: „Я,
уважаемый, Сакка, царь богов! Я, уважаемый, Сакка, царь богов!“.
И чем дольше Сакка объявлял своё имя, тем больше этот яккха
становился всё более и более безобразным и более и более уродливым,
пока тут же и не исчез.
И
тогда, монахи, сев на свой трон, наставляя дэвов Таватимсы,
Сакка, царь богов, по тому случаю произнёс следующие строфы:
„Мой ум не поражён.
В воронку злобы он
Не попадёт так просто.
Я долго никогда не злюсь,
И злость не устоит во мне.
Когда я зол, не говорю я грубо,
Не восхваляю добродетелей своих.
В руках я хорошо себя держу,
Считаясь с собственным благополучием“».
|