| Однажды
Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики.
И тогда Благословенный понуждал, воодушевлял, побуждал и радовал
монахов беседой о Дхамме на тему ниббаны. И те монахи слушали
Дхамму, склоняя к ней ухо, относясь к этому как к вопросу жизни
и смерти, направляя на это весь свой ум целиком. И тогда яккха-женщина,
мать яккхи Пунаббасу, убаюкивала1
своего малыша так:
«Тише, Уттарика,
Молчи же, Пунаббасу!
Хочу я послушать Дхамму
Учителя, Высшего Будды.
Когда Благословенный
о ниббане говорит,
Освобождении от всяческих узлов,
Внутри меня [внезапно] появилась
К учению этому глубокая приязнь.
Свой сын
мне дорог в этом мире,
И муж свой в этом мире дорог,
Но поиск этой Дхаммы для меня —
Вот [вдруг что] стало мне ещё дороже.
Поскольку
ни твой сын, ни муж —
Пусть даже если дороги тебе —
Тебя не сделают свободной от страданий.
А Дхаммы слушание тебя освобождает
От всех страданий, существам присущим.
В страданиях
утопшем этом мире,
Опутанном старением и смертью,
Желаю я послушать эту Дхамму,
В которую он, Будда, пробудился,
Ради свободы от старения и смерти.
А потому — потише, Пунаббасу!»
[Пунаббасу]:
«О мать, не говорю ни слова,
Да и Уттара молчалива также.
Внимание уделяй лишь Дхамме,
Поскольку Дхаммы слушанье приятно.
Не зная подлинную Дхамму,
Мы жили столь ужасно, мать.
Он, [Будда],
— созидатель света
Для всех людей заблудших и божеств;
Он просветлён в своём последнем теле,
Он, Тот Кто Видит, Дхамме обучает».
[Мать Пунаббасу]:
«Как благостно, что мудрым стал мой сын,
Кого я выносила и кормила грудью.
Ведь любит сын мой чистое Учение
Того, кто в совершенстве просветлённый.
Так
будь же, Пунаббасу, счастлив!
Сегодня наконец-то я всплыла2.
И ты меня услышь, Уттара, также:
[Четвёрку] истин вижу я [теперь]!»
|