Однажды
Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики.
И в то время у одной мирянки был сын по имени Сану, который был
одержим яккхой1.
И тогда та мирянка, рыдая, произнесла следующие строфы:
«С тем,
кто ведёт жизнь святую,
Кто соблюдает Упосатхи дни,
С факторов полной восьмёркой
На день четырнадцатый иль пятнадцатый,
Или восьмой, как пройдут две недели,
Или во время особых периодов,
Яккхи не могут играться —
Слышала я от архатов.
Но вот сейчас, как я вижу сама,
Яккхи играются с Сану».
[Яккха,
овладевший Сану]:
«Тот, кто ведёт жизнь святую,
Кто соблюдает Упосатхи дни,
С факторов полной восьмёркой
На день четырнадцатый иль пятнадцатый,
Или восьмой, как пройдут две недели,
Или во время особых периодов,
Яккхи не могут играться —
Слушала верно архатов.
И когда
Сану очнётся,
[Сразу] поведай ему
Яккхов сие предписание:
Плохого поступка не делай
Прилюдно и в частном порядке.
А если свершишь
сей поступок
Иль в данный момент совершаешь, —
Тебе не уйти от страданий —
Сбежать, улететь не удастся».
[Сану]2:
«Люди плачут, мама, по мёртвым
И живым, коих [больше] не видят.
Видишь, мама, [ещё] я живой,
Так зачем же по мне тогда плакать?»
[Мать]:
«Люди плачут, о сын мой, по мёртвым
И живым, коих [больше] не видят;
Но когда вдруг домой кто вернулся,
Хоть оставил и чувств наслаждения,
По нему тогда тоже рыдают,
Ведь он жив, но по сути скончался3.
Ты из углей
горячих ведь вышел,
В них опять погрузиться желаешь.
Из горящего ада ты вышел,
В ад опять погрузиться желаешь.
Так
беги, пожелаю удачи!
Грусть свою на кого изливаем?
Хоть и был ты спасён из огня,
Хочешь [в нём же] сгорать ты опять».4
|