Так
я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще
Джеты, в парке Анатхапиндики. И тогда брахман Пингалакоччха
отправился к Благословенному и обменялся с ним приветствиями.
После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом
и сказал Благословенному:
–
Господин Готама, есть жрецы и отшельники, предводители общины,
предводители группы, наставники группы, знаменитые и известные
духовные учителя, которых многие считают святыми, – то есть
Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Аджита Кесакамбали, Пакудха
Каччаяна, Саньджая Белаттхипутта, Нигантха Натапутта1.
У всех ли у них было прямое знание, как они заявляют, или
же ни у кого из них не было прямого знания, или же у кого-то
из них было прямое знание, а у кого-то нет?
–
Довольно, брахман! Оставь этот [свой вопрос]: «У всех ли у
них было прямое знание, как они заявляют, или же ни у кого
из них не было прямого знания, или же у кого-то из них было
прямое знание, а у кого-то нет?» Я научу тебя Дхамме, брахман.
Слушай внимательно то, о чём я буду говорить.
–
Да, господин, – ответил брахман Пингалакоччха.
Благословенный сказал следующее:
–
Представь, брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина
дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины
дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Пройдя
мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, его
внешней коры, он бы отрезал ветви и листья и унёс их, думая,
что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением,
видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины дерева,
заболони, внутренней коры, внешней коры, или ветвей и листьев.
Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину
дерева… отрезал ветви и листья и унёс их, думая, что это и
есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с
сердцевиной дерева, это не послужит его цели».
Представь,
брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева…
срезал внешнюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.
И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот
почтенный не знал сердцевины дерева, заболони, внутренней
коры, внешней коры, или ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему
нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева…
отрезал внешнюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.
Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева,
это не послужит его цели».
Представь,
брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева…
«...срезал внутреннюю кору и унёс бы её, думая, что это и
есть сердцевина… это не послужит его цели».
Представь,
брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева…
«...срезал заболонь и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина…
это не послужит его цели».
Представь,
брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева,
он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины
дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Срезав
только его сердцевину, он унёс бы её, зная, что это была сердцевина.
И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот
почтенный знал сердцевину, заболонь, внутреннюю кору, внешнюю
кору, ветви и листья. Поэтому, когда ему нужна была сердцевина
дерева… срезал только сердцевину и унёс её, зная, что это
и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать
с сердцевиной дерева, это послужит его цели».
Обретения, слава, уважение
Точно так же, брахман, бывает так, что представитель клана,
который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни
бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения, старения и смерти,
печали, стенания, боли, грусти отчаяния. Я – жертва страдания,
добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать
окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом
уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу,
известность. Он доволен этими обретениями, славой, известностью,
и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он
возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто получает
обретения и известность, но те другие монахи неизвестны, никто
их не ценит». Поэтому он не порождает желания действовать,
не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые
являются более высокими и более возвышенными, чем обретения,
слава, известность. Он колеблется и становится вялым. Я говорю
тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому нужна
была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву
с сердцевиной, но пройдя мимо его сердцевины, его заболони,
его внутренней коры, его внешней коры, он отрезал ветви и
листья и унёс их, думая, что это и есть сердцевина. Что бы
ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это
не послужило его цели.
Нравственность
Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря
вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет:
«Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий».
Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее]
получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими
обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт
этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не
унижает других. Он порождает желание действовать, прилагает
усилия к реализации тех других состояний, которые являются
более высокими и более возвышенными, чем обретения, слава,
известность. Он не колеблется и не становится вялым. Он обретает
достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности,
и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он
возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто обладает
нравственностью, хорошим характером, но те другие монахи безнравственны,
обладают порочным характером». Поэтому он не порождает желания
действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний,
которые являются более высокими и более возвышенными, чем
достижение нравственности. Он колеблется и становится вялым.
Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому
нужна была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву
с сердцевиной, но пройдя мимо его сердцевины, его заболони,
его внутренней коры, он срезал внешнюю кору и унёс её, думая,
что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный
сделать с сердцевиной дерева, это не послужило его цели.
Сосредоточение
Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря
вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет:
«Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий».
Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее]
получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими
обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт
этого] не исполнено. Он обретает достижение нравственности.
Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение
[за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает
себя и не унижает других. Он порождает желание действовать,
прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые
являются более высокими и более возвышенными, чем достижение
нравственности. Он не колеблется и не становится вялым. Он
обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением
сосредоточения, и его намерение [за счёт этого] исполнено.
Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я сосредоточен,
мой ум объединён, но те другие монахи не сосредоточены, их
умы блуждают». Поэтому он не порождает желания действовать,
не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые
являются более высокими и более возвышенными, чем достижение
сосредоточения. Он колеблется и становится вялым. Я говорю
тебе, что этот человек подобен тому человеку… он срезал внутреннюю
кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни
хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не
послужило его цели.
Знание и видение
Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря
вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет:
«Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий».
Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее]
получает обретения… его намерение [за счёт этого] не исполнено.
Он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением
нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено…
Он обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением
сосредоточения, но его намерение [за счёт этого] не исполнено…
Он обретает знание и видение, и [за счёт этого] его намерение
исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других
так: «Я живу, зная и видя, но те другие монахи живут, не зная
и не видя». Поэтому он не порождает желания действовать, не
прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые
являются более высокими и более возвышенными, чем обретение
знания и видения. Он колеблется и становится вялым. Я говорю
тебе, что этот человек подобен тому человеку… он срезал заболонь
и унёс её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел
этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило
его цели.
Последовательные медитативные достижения и ниббана
Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря
вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет:
«Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий».
Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее]
получает обретения… обретает достижение нравственности… обретает
достижение сосредоточения… обретает знание и видение. Он доволен
этим знанием и видением, но его намерение [за счёт этого]
не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает
других. Он порождает желание действовать, прилагает усилия
к реализации тех других состояний, которые являются более
высокими и более возвышенными, чем знание и видение. Он не
колеблется и не становится вялым.
Брахман,
и что это за состояния, которые более высокие и более возвышенные,
чем знание и видение?
Вот,
брахман, будучи отстранённым от чувственных удовольствий,
отстранённым от неблагих состояний [ума], некий монах входит
[в первую джхану] и пребывает в первой джхане, которая сопровождается
направлением [ума на объект медитации] и удержанием [на нём],
с восторгом и удовольствием, что возникли из-за [этой] отстранённости.
Это является более высоким и возвышенным состоянием, чем знание
и видение2.
Далее…
монах входит [во вторую джхану] и пребывает во второй джхане…
третьей… четвёртой джхане… в сфере безграничного пространства…
сфере безграничного сознания… сфере отсутствия всего… сфере
ни-восприятия-ни-не-восприятия3.
Это также является более высоким и возвышенным состоянием,
чем знание и видение.
Далее,
с полным преодолением сферы-ни-восприятия-ни-не-восприятия
монах входит в прекращение восприятия и чувствования и пребывает
в нём. И пятна [загрязнений ума] полностью уничтожены его
видением мудростью. Это также является более высоким и возвышенным
состоянием, чем знание и видение. Таковы состояния, которые
являются более высокими и возвышенными, чем знание и видение.
Я
говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому
нужна была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву
с сердцевиной, и вырезав сердцевину, унёс её, зная, что это
и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать
с сердцевиной дерева, это послужит его цели.
Так,
брахман, эта святая жизнь не имеет своим [наивысшим] благом
обретения, славу, известность; [не имеет своим наивысшим]
благом достижение нравственности; [не имеет своим наивысшим]
благом достижение сосредоточения; [не имеет своим наивысшим]
благом знание и видение. Но именно это непоколебимое освобождение
ума является целью этой святой жизни, её сердцевиной, её окончанием.
Когда было сказано так, брахман Пингалакоччха сказал Благословенному:
– Великолепно, господин Готама! Великолепно, господин Готама!
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто,
раскрыл спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс
лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно так же господин
Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище
в господине Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе
монахов. Пусть господин Готама помнит меня как мирского последователя,
принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь.