Так
я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Косамби, в парке
Гхоситы. И в то время монахи из Косамби начали ссориться и ругаться,
погрязли в пререканиях, раня друг друга остриями своих языков.
И тогда один монах отправился к Благословенному и, поклонившись
ему, встал рядом и сказал: «Уважаемый, монахи из Косамби начали
ссориться и ругаться, погрязли в пререканиях, раня друг друга
остриями своих языков. Было бы хорошо, уважаемый, если бы Благословенный
из сострадания отправился к этим монахам». Благословенный молча
согласился.
И
тогда Благословенный отправился к этим монахам и сказал им:
«Довольно, монахи, пусть не будет более ссор, брани, пререканий
или споров». И когда так было сказано, один из монахов сказал
Благословенному: «Постойте, уважаемый! Пусть Благословенный,
Повелитель Дхаммы, живёт в облегчении, посвятив себя приятному
пребыванию здесь и сейчас. А мы будем ответственны за эти
ссоры, брань, пререкания и споры».
И
во второй раз… и в третий раз Благословенный сказал: «Довольно,
монахи, пусть не будет более ссор, брани, пререканий или споров».
И в третий раз тот монах ответил Благословенному: «Постойте,
уважаемый! Пусть Благословенный, Повелитель Дхаммы, живёт
в успокоении, посвятив себя приятному пребыванию здесь и сейчас.
А мы будем ответственны за эти ссоры, брань, пререкания и
споры».
И
затем, как наступило утро, Благословенный оделся, взял свою
чашу и внешнее одеяние и вошёл в Косамби собирать подаяния.
После хождений по Косамби, вернувшись с хождения за подаяниями,
после принятия пищи, он привёл своё жилище в порядок, взял
свою чашу и внешнее одеяние и стоя произнёс эти строфы:
«И разом голоса в толпе кричат,
Никто не думает, что он дурак,
И хотя Сангху ждёт раскол,
Никто не думает, что виноват.
Забыта вдумчивая речь,
Интересуют лишь слова,
Раскрыв свой рот, они кричат,
И для чего – хоть кто бы знал.
«Он оскорбил меня, ударил,
Он победил меня, ограбил» –
В том, кто лелеет эту мысль,
Злость не отступит никогда.
Ведь злобу в этом самом мире
Не может злоба погасить,
Но гасится она не-злобой,
Порядок сей не отменить.
И те другие не поймут,
Что сдерживать должны себя.
Но мудрецы – осознают,
И тает всякая вражда.
И костоломы и убийцы
И воры, что коров крадут,
Все те, кто царство разоряет, –
Ведь действуют же сообща.
А вы не можете – как так?
Если найдёшь достойного ты друга,
Товарища, кто ценит добродетель,
То одолей угрозы и опасность,
Осознанным, довольным с ним ходи.
Но если не найдёшь достойного такого,
Товарища, кто ценит добродетель,
То точно царь, что царство завоёванное бросил,
Скитайся, словно слон в лесу, один.
Идти уж лучше в одиночку,
Чем вместе с кучей дураков,
Иди, плохое всё отбросив,
С невозмутимостью лесных слонов».
И затем, стоя произнеся эти строфы, Благословенный отправился
в деревню Балакалонакара. В то время достопочтенный Бхагу
проживал в деревне Балакалонакара. Когда достопочтенный Бхагу
увидел Благословенного издали, он подготовил [для него] сиденье
и выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное
сиденье и вымыл ноги. Достопочтенный Бхагу поклонился Благословенному
и сел рядом, и тогда Благословенный сказал ему: «Монах, я
надеюсь, у тебя всё в порядке, надеюсь, ты живёшь спокойно,
надеюсь, что у тебя нет проблем с собиранием еды с подаяний».
«У меня
всё в порядке, Благословенный, я живу спокойно, у меня нет
проблем с собиранием еды с подаяний».
Тогда
Благословенный наставлял, понуждал, побуждал и радовал достопочтенного
Бхагу беседами о Дхамме, после чего встал со своего сиденья
и отправился в Восточный бамбуковый парк.
И
в то время в Восточном бамбуковом парке проживали достопочтенный
Ануруддха, достопочтенный Нандия и достопочтенный Кимбила.
Лесничий увидел Благословенного издали и сказал ему: «Не входи
в этот парк, отшельник. Здесь трое представителей клана ищут
своего блага. Не беспокой их».
И
достопочтенный Ануруддха, услышав, как лесничий разговаривает
с Благословенным, сказал ему: «Друг лесничий, не выдворяй
Благословенного. Это наш Учитель, Благословенный, пришёл».
И затем достопочтенный Ануруддха обратился к достопочтенному
Нандии и достопочтенному Кимбиле: «Выходите, достопочтенные,
выходите! Наш Учитель, Благословенный, пришёл».
И
тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял
чашу и внешнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий
– выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное
сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились
Благословенному и сели рядом. Благословенный сказал им: «Я
надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте
спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды
с подаяний».
«У нас
всё в порядке, Благословенный, мы живём спокойно, у нас нет
проблем с собиранием еды с подаяний».
«Я надеюсь,
Ануруддха, что вы живёте в согласии, во взаимопонимании, не
спорите, [живёте подобно] смешанному с водой молоку, смотрите
друг на друга добрым взором».
«Конечно
же, уважаемый, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не
спорим, [живём, подобно] смешанному с водой молоку, смотрим
друг на друга добрым взором».
«Но, Ануруддха,
как именно вы так живёте?»
«Уважаемый,
в этом отношении я думаю следующим образом: «Какое благо,
какое великое благо для меня, что я живу с такими друзьями
по святой жизни». Я поддерживаю телесные поступки... словесные
поступки... умственные поступки, [основанные на] доброжелательности
по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке,
так и прилюдно. Я размышляю так: «Почему бы мне не отложить
то, что хочется сделать мне, и не сделать того, что хотят
сделать эти достопочтенные?» И тогда я откладываю то, что
хочу сделать сам, и делаю то, что хотят сделать эти достопочтенные.
Мы различны в телах, уважаемый, но одинаковы в умах».
Достопочтенный
Нандия и достопочтенный Кимбила сказали то же самое, добавив:
«Вот как, уважаемый, мы живём в согласии, во взаимопонимании,
не спорим, [живём подобно] смешанному с водой молоку, смотрим
друг на друга добрым взором».
«Хорошо,
Ануруддха, хорошо. Я надеюсь, что вы пребываете прилежными,
старательными, решительными».
«Конечно
же, уважаемый, мы пребываем прилежными, старательными, решительными».
«Но, Ануруддха,
как именно вы так пребываете?»
«Уважаемый,
в этом отношении [происходит так]: тот из нас, кто первым
возвращается из деревни с едой с подаяний, готовит сиденья,
выставляет воду для питья и мытья, [подготавливает и] ставит
на место мусорное ведро. Тот из нас, кто последним возвращается,
ест любую оставленную еду, если пожелает. Если же не ест,
то выбрасывает её туда, где нет зелени, или в воду туда, где
нет никакой жизни. Он убирает сиденья и воду для питья и мытья.
Он моет и затем убирает мусорное ведро, подметает трапезную.
Если кто-либо замечает, что горшки с водой для питья, [с водой]
для мытья, [с водой] для уборной почти или полностью пусты,
он позаботится об этом. Если они слишком тяжелы для него,
он жестом руки позовёт кого-нибудь, и, вместе сложив руки,
они несут их, но из-за этого не пускаются в разговоры. Каждые
пять дней мы садимся вместе и всю ночь обсуждаем Дхамму. Вот
как мы пребываем прилежными, старательными, решительными».
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но по мере того как вы пребываете
столь прилежными, старательными, решительными – достигли ли
вы каких-либо сверхчеловеческих состояний, исключительности
в знании и видении, достойной Благородных, приятного пребывания?»
«Уважаемый,
по мере того как мы пребываем столь прилежными, старательными,
решительными, мы воспринимаем и свет, и видение форм1.
Но вскоре свет и видение форм исчезают, и мы не обнаружили,
почему так происходит».
«Вам
нужно обнаружить причину2
этого, Ануруддха. До моего просветления, пока я всё ещё был
непросветлённым бодхисаттой, я тоже воспринимал и свет, и
видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал:
«В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»
Тогда я подумал: «Сомнение возникло во мне, и из-за сомнения
моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло,
свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы
сомнение более не возникло во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Невнимательность возникла во мне, и из-за невнимательности
моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло,
свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы
ни сомнение, ни невнимательность более не возникали во мне
вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Лень и апатия возникли во мне, и из-за лени и апатии моё
сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло,
свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы
ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия более не
возникали во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Страх возник во мне, и из-за страха моё сосредоточение ослабло.
Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли».
Представь, как если бы на путешественника с двух сторон напали
бы убийцы. По этой причине страх возник бы в нём. Точно так же,
страх возник во мне, и из-за страха моё сосредоточение ослабло.
Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли.
Тогда я подумал: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение,
ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх более не возникали
во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Эйфория возникла во мне, и из-за эйфории моё сосредоточение
ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение
форм исчезли». Представь, как если бы человек искал [тайный]
вход к спрятанным сокровищам, но обнаружил сразу пять [тайных]
входов к спрятанным сокровищам, и по этой причине эйфория
возникла в нём. Точно так же, эйфория возникла во мне, и из-за
эйфории моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение
ослабло, свет и видение форм исчезли. Тогда я подумал: «Мне
нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность,
ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория более не возникали
во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Инертность возникла во мне, и из-за инертности моё сосредоточение
ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение
форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение,
ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория,
ни инертность более не возникали во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Чрезмерное усердие возникло во мне, и из-за чрезмерного усердия
моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло,
свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек
слишком крепко схватил перепёлку обеими руками. Она бы тут
же умерла. Точно так же, чрезмерное усердие возникло во мне,
и из-за чрезмерного усердия моё сосредоточение ослабло. Когда
моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Я
понял: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность,
ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни
чрезмерное усердие более не возникали во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Слишком слабое усердие возникло во мне, и из-за слишком слабого
усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение
ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если
бы человек слишком слабо схватил перепёлку. Она бы выпорхнула
из его рук. Точно так же, слишком слабое усердие возникло
во мне, и из-за слишком слабого усердия моё сосредоточение
ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение
форм исчезли. Я понял: «Мне нужно действовать так, чтобы ни
сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх,
ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком
слабое усердие более не возникали во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Сильное стремление возникло во мне, и из-за сильного стремления
моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло,
свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы
ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх,
ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком
слабое усердие, ни сильное стремление более не возникали во
мне вновь».
1По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Восприятие множественного возникло во мне3,
и из-за восприятия множественного моё сосредоточение ослабло.
Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли.
Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность,
ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни
чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное
стремление, ни восприятие множественного более не возникали
во мне вновь».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре
свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и
условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал:
«Чрезмерная медитация на формах возникла во мне4,
и из-за чрезмерной медитации на формах моё сосредоточение
ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение
форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение,
ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория,
ни бездействие, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие,
ни сильное стремление, ни восприятие множественного, ни чрезмерная
медитация на формах более не возникали во мне вновь».
Когда,
Ануруддха, я понял, что сомнение – это изъян ума5,
я отбросил сомнение, [этот] изъян ума. Когда я понял, что
невнимательность… лень и апатия… страх… эйфория… инертность…
чрезмерное усердие… слишком слабое усердие… сильное стремление…
восприятие множественного… чрезмерная медитация на формах
– это изъян ума, я отбросил чрезмерную медитацию на формах,
[этот] изъян ума.
Нюансы
развития сосредоточения
По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет, но не видел форм;
я видел формы, но не воспринимал свет – даже в течение целой
ночи, или целого дня, или целого дня и ночи. Я подумал: «В
чём причина и условие этого?» Тогда я подумал: «Когда я не уделяю
внимания образу форм, но уделяю внимание образу света, тогда
я воспринимаю свет, но не вижу форм. Когда я не уделяю внимание
образу света, но уделяю внимание образу форм, тогда я вижу
формы, но не воспринимаю свет – даже в течение целой ночи,
или целого дня, или целого дня и ночи».
По
мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным,
решительным, я воспринимал ограниченный свет и видел ограниченные
формы; я воспринимал безграничный свет и видел безграничные
формы – даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого
дня и ночи. Я подумал: «В чём причина и условие этого?» Тогда
я подумал: «Когда моё сосредоточение ограничено, моё видение
ограничено. С ограниченным видением я воспринимаю ограниченный
свет и ограниченные формы. Но когда моё сосредоточение безгранично,
моё видение безгранично. С безграничным видением я воспринимаю
безграничный свет и вижу безграничные формы – даже в течение
целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи».
Когда, Ануруддха, я понял, что сомнение –
это изъян ума, и [когда я] отбросил сомнение, [этот] изъян
ума; когда я понял, что невнимательность – это изъян ума и
[когда я] отбросил невнимательность… отбросил лень и апатию…
страх… эйфорию… инертность… чрезмерное усердие… слишком слабое
усердие… сильное стремление… восприятие множественного… чрезмерную
медитацию на формах, [этот] изъян ума, тогда я подумал: «Я
отбросил эти изъяны ума. Теперь буду развивать сосредоточение
тремя способами»6.
И
тогда, Ануруддха, я развивал сосредоточение с направлением
ума [на объект медитации] и с удержанием ума [на объекте медитации].
Я развивал сосредоточение без направления, но только с одним
удержанием. Я развивал сосредоточение без направления и без
удержания. Я развивал сосредоточение с восторгом. Я развивал
сосредоточение без восторга. Я развивал сосредоточение, сопровождаемое
наслаждением. Я развивал сосредоточение, сопровождаемое невозмутимостью7.
Когда,
Ануруддха, я развил сосредоточение с направлением и удержанием…
когда я развил сосредоточение, сопровождаемое невозмутимостью,
знание и видение возникли во мне: «Непоколебимо моё освобождение.
Это моё последнее рождение. Не будет больше нового существования».
Так
сказал Благословенный. Достопочтенный Ануруддха был доволен
и восхитился словами Благословенного.