|
| |
Словами: «Видны
следы, ведущие к воде...» — Учитель начал свой рассказ о тростниковых
стеблях. В ту пору он ходил по святым местам царства Косалы и забрел как-то в
деревню Налакапану — «Деревню утоляющих жажду через тростинки» — и
обосновался в роще Кетакаване, раскинувшейся по берегам озера неподалеку от
Налакапаны. В тот день случилось так, что бхиккху, омыв тела свои в озере
Налакапаны, послали молодых монахов за тростниковыми стеблями, в которые
втыкали иглы, и так те иглы хранили. Но монахи, сколько ни искали, находили
только полые стебли. Тогда они пошли к Учителю и обратились к нему с
такими словами: «Достопочтенный, нам ведено отыскать тростниковые стебли,
чтобы хранить в них иглы, но стебли, которые мы находим, от корня до
верхушки полые; в чем же тут дело?» «О монахи, — отвечал Учитель, — так
было мною устроено еще в прежнее время». И, сказав так. Учитель поведал
бхиккху о том, что случилось в прошлой жизни.
«Говорят, будто во
времена стародавние на месте этой рощи были джунгли, а посреди джунглей —
озеро, где обитал ракшас — хранитель вод, и всякого, кто спускался к воде, этот
ракшас пожирал. Бодхисатта же в ту пору был царем обезьян и окрасом своим
походил на детеныша красной антилопы. Он тоже жил в джунглях, водя и
охраняя обезьянье стадо в восемьдесят, а может, и более тысяч голов. И
наказывал царь подданным своим, обезьянам: «Прежде нежели отведать плоды
или что-нибудь другое, растущее в джунглях, чего вы не пробовали, прежде
нежели испить воду из озера, которую еще никто не пил, испросите у меня
дозволения, ибо есть в лесу ядовитые деревья, есть озера, где обитают демоны».
И обезьяны обещали царю делать так, как он велит.
И вот зашли как-то
обезьяны в такое место, куда прежде не заходили, и, когда, мучимые жаждой,
ибо шли целый день, стали искать воду, чтобы напиться, вдруг увидали озеро.
Но пить из него не стали, а уселись на берегу в ожидании Бодхисатты. «Отчего
же вы не напьетесь воды?» — спросил у них Бодхисатта. «Ждем, пока ты
подойдешь», — ответили обезьяны. «И хорошо делаете», — сказал Бодхисатта
и пошел вдоль озера, разглядывая следы на берегу; он заметил, что все они
ведут к воде и нет ни одного, который вел бы из воды к берегу. «Наверное,
здесь хозяйничает какой-нибудь демон», — подумал Бодхисатта и вновь
обратился к обезьянам: «Хорошо, говорю, вы сделали, что не стали пить из
этого озера: здесь водятся демоны».
Ракшас,
стороживший воды, между тем понял, что обезьяны не спустятся к озеру, и,
приняв устрашающий облик, синебрюхий и беломордый, с пурпурно-красными
руками и ногами, раздвинул воды озера и, выйдя к обезьянам, спросил их:
«Почему вы сидите здесь, почему не спускаетесь к озеру и не пьете воды?»
Вместо ответа Бодхисатта сам обратился с вопросом к ракшасу:
«Не ты ли тот
ракшас, который обитает в здешних водах?» «Ну, я», — отвечал тот. «И ты
губишь всякого, кто спустится к воде?» — допытывался Бодхисатта. «Да,
всякого, — отвечал ракшас, — даже птицу не пощажу, если сядет на воду, и вас
всех сожру». «Нет уж, — нас сожрать тебе не удастся, — воскликнул
Бодхисатта, — не дадимся!» «Попробуйте только напиться воды», — грозно
сказал ракшас. «Что ж, — молвил на это Бодхисатта, — и воды попьем, и тебе в
лапы не дадимся». «Как же это? — удивился ракшас. — Как сумеете вы
напиться воды?» «А так, — пояснил Бодхисатта, — ты ведь думаешь, что мы
спустимся вниз, а мы и шагу отсюда не ступим. Каждая обезьяна возьмет по
тростниковому стеблю и через него напьется воды из твоего озера — точно так,
как пьют воду с помощью лотосовых побегов, и никак ты не сможешь сожрать
нас». И, вразумляя ракшаса, Бодхисатта спел ему такой стих:
Видны следы, ведущие к воде,
но нет ни одного, чтоб вел оттуда.
Напьюсь через тростинку —
и тобой погублен, неповинный, я не буду.
Сказав так,
Бодхисатта велел принести ему тростниковый стебель, взял его в рот, мысленно
сосредоточился на десяти совершенствах и, с силою дунув в стебель, мгновенно
явил всем плод истинного знания: ни единого узла не осталось внутри
тростникового стебля, и весь он сделался полым. Затем Бодхисатте подносили
еще и еще стебли, и все их он продувал таким же точно способом.
Это могло бы
длиться до бесконечности, поэтому не следует думать, что все было так просто.
Ведь Бодхисатта обошел вокруг озера и повелел: «Пусть весь растущий здесь
тростник станет полым внутри», — а надобно знать, что велико
подвижничество Бодхисатт, свершаемое ими ради общего блага, и силою этого
подвига исполняются все их веления. Потому с того самого дня весь тростник
на берегах того озера и стал полым внутри.
Добавим еще, что в
Мировом Веке, который длится поныне, есть всего четыре извечных чуда. Вы
спросите: «Какие?» Вот какие: первое — заяц на Луне, который пребудет там до
скончания Мирового Века. Второе — огонь, который до конца Века не коснется
места, пощаженного лесным пожаром, как о том рассказывается в джатаке о
перепеле. Третье — жилище Гхатикары – горшечника, над которым до
скончания Века не прольется ни капли дождя. И, наконец, — стебли тростника,
растущего вокруг озера близ Налакапаны, которые до конца Века пребудут
полыми внутри. Вот те четыре чуда, которые были, есть и будут в этом
Мировом Веке.
Так вот, после того
как по велению Бодхисатты тростник на озере сделался полым внутри, царь
обезьян, взяв в руку тростинку, уселся на берегу, и вслед за ним все восемьдесят
тысяч обезьян сорвали каждая по тростинке и, разбредясь по берегу озера,
уселись у самого края воды. И когда Бодхисатта, опустив в воду конец
тростинки, принялся пить, обезьяны стали пить вслед за ним тем же способом.
Ракшас же, стороживший воды, не мог их достать и в ярости удалился в свое
жилище, а Бодхисатта и все его стадо, напившись, разбрелись по
лесу».
Завершая свое
наставление в Дхамме, Учитель со словами: «Еще в давние времена, братия,
моими усилиями тростник этот сделался полым внутри», — дал истолкование
джатаке и связал перерождения. «В ту пору, — сказал он, — ракшасом,
обитавшим в водах, был Дёвадатта; восемьдесят тысяч обезьян — это ученики
Пробужденного; царем же обезьян, столь находчивым в средствах, был я
сам».
|