| И
тогда брахман Джануссони подошёл к Благословенному и обменялся
с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями
и любезностями он сел рядом и сказал ему: «Заявляет ли также Мастер
Готама и о том, что ведёт целомудренную жизнь?»
«Если бы,
брахман, кто-либо правдиво говорил бы обо мне: «Он живёт полной
и чистой целомудренной жизнью – цельной, безукоризненной, безупречной,
незапятнанной», то в точности обо мне он мог бы сказать так.
Ведь я живу полной и чистой целомудренной жизнью – цельной,
безукоризненной, безупречной, незапятнанной».
«Но что,
Мастер Готама, является брешью, изъяном, несовершенством, пятном
целомудренной жизни?»
(1) «Брахман,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. Но он соглашается, чтобы они его тёрли, делали
массаж, купали, растирали. Он лелеет это, желает этого, находит
в этом удовлетворение. Такова брешь, изъян, несовершенство,
пятно целомудренной жизни. Такой [человек] зовётся тем, кто
живёт нечистой целомудренной жизнью. Он тот, кто опутан узами
сексуальности. Он не свободен от рождения, старости и смерти,
от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не свободен
от страданий, я говорю тебе.
(2) Далее,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. И он не соглашается, чтобы они его тёрли,
делали массаж, купали, растирали. Но он шутит с ними, играется
с ними, забавляется с ними. Такова брешь... не свободен от страданий,
я говорю тебе.
(3) Далее,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали
массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с
ними, не забавляется с ними. Но он вглядывается и пристально
смотрит прямо им в глаза. Такова брешь... не свободен от страданий,
я говорю тебе.
(4) Далее,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали
массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с
ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит
пристально прямо им в глаза. Но он подслушивает за стеной или
крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают,
поют или рыдают. Такова брешь... не свободен от страданий, я
говорю тебе.
(5) Далее,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали
массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с
ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит
пристально прямо им в глаза. Он не подслушивает за стеной или
крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают,
поют или рыдают. Но он памятует о смехе, разговорах, и заигрываниях
с ними в прошлом. Такова брешь... не свободен от страданий,
я говорю тебе.
(6) Далее,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали
массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с
ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит
пристально прямо им в глаза. Он не подслушивает за стеной или
крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают,
поют или рыдают. Он не памятует о смехе, разговорах, и заигрываниях
с ними в прошлом. Но он смотрит на то, как домохозяин или сын
домохозяина наслаждается, будучи наделённым и обеспеченным пятью
нитями чувственных удовольствий. Такова брешь... не свободен
от страданий, я говорю тебе.
(7) Далее,
бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что
он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую
связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали
массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с
ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит
пристально прямо им в глаза. Он не подслушивает за стеной или
крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают,
поют или рыдают. Он не памятует о смехе, разговорах, и заигрываниях
с ними в прошлом. Он не смотрит на то, как домохозяин или сын
домохозяина наслаждается, будучи наделённым и обеспеченным пятью
нитями чувственных удовольствий. Но он ведёт святую жизнь ради
[будущего перерождения] среди некоей группы божеств, [думая]:
«Благодаря этой нравственности или обету или аскезе или святой
жизни я стану дэвом или одним [из свиты] дэвов». Он лелеет это,
желает этого, находит в этом удовлетворение. Такова брешь, изъян,
несовершенство, пятно целомудренной жизни. Такой [человек] зовётся
тем, кто живёт нечистой целомудренной жизнью. Он тот, кто опутан
узами сексуальности. Он не свободен от рождения, старости и
смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не
свободен от страданий, я говорю тебе.
Покуда,
брахман, я видел, что я не отбросил той или иной из этих семи
уз сексуальности, я не заявлял о том, что пробудился в непревзойдённое
совершенное просветление в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой,
с его поколениями жрецов и отшельников, богов и людей. Но когда
я увидел, что не было даже и одной из этих семи уз сексуальности,
которой я бы не отбросил, тогда я заявил, что пробудился в непревзойдённое
совершенное просветление в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой,
с его поколениями жрецов и отшельников, богов и людей. Знание
и видение возникли во мне: «Непоколебимо моё освобождение ума.
Это моё последнее рождение. Не будет более нового существования».
Когда так
было сказано, брахман Джануссони сказал Благословенному: «Великолепно,
Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил
на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал
путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий
да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами
прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище
в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама
помнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь».
|