[Благословенный
сказал]: «Монахи, есть эти шесть элементов спасения. Какие шесть?
(1) Вот
монах может сказать: «Я развил и взрастил освобождение ума доброжелательностью,
сделал его своим основанием и средством передвижения, установил
его, упражнялся в нём, и надлежащим образом осуществлял его.
И, тем не менее, недоброжелательность всё ещё овладевает моим
умом».
Ему следует
ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай [сказанного]
Благословенным, ведь не благостно это – искажать [сказанное]
Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого
сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы кто-либо развил
бы и взрастил освобождение ума доброжелательностью, сделал его
своим основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся
в нём, и надлежащим образом осуществлял его, и, всё же, недоброжелательность
всё ещё овладевала бы его умом. Нет такой возможности. Ведь
это, друг, является спасением от недоброжелательности – то есть,
освобождение ума доброжелательностью».
(2) Далее,
[бывает так, что некий] монах может сказать: «Я развил и взрастил
освобождение ума состраданием, сделал его своим основанием и
средством передвижения, установил его, упражнялся в нём, и надлежащим
образом осуществлял его. И, тем не менее, мысль о причинении
вреда всё ещё овладевает моим умом».
Ему следует
ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай [сказанного]
Благословенным, ведь не благостно это – искажать [сказанное]
Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого
сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы кто-либо развил
бы и взрастил освобождение ума состраданием, сделал его своим
основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся
в нём, и надлежащим образом осуществлял его, и, всё же, мысль
о причинении вреда всё ещё овладевала бы его умом. Нет такой
возможности. Ведь это, друг, является спасением от мысли о причинении
вреда – то есть, освобождение ума состраданием».
(3) Далее,
[бывает так, что некий] монах может сказать: «Я развил и взрастил
освобождение ума сорадованием, сделал его своим основанием и
средством передвижения, установил его, упражнялся в нём, и надлежащим
образом осуществлял его. И, тем не менее, недовольство всё ещё
овладевает моим умом».
Ему следует
ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай [сказанного]
Благословенным, ведь не благостно это – искажать [сказанное]
Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого
сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы кто-либо развил
бы и взрастил освобождение ума сорадованием, сделал его своим
основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся
в нём, и надлежащим образом осуществлял его, и, всё же, недовольство
всё ещё овладевало бы его умом. Нет такой возможности. Ведь
это, друг, является спасением от недовольства – то есть, освобождение
ума сорадованием».
(4) Далее,
[бывает так, что некий] монах может сказать: «Я развил и взрастил
освобождение ума невозмутимостью, сделал его своим основанием
и средством передвижения, установил его, упражнялся в нём, и
надлежащим образом осуществлял его. И, тем не менее, страсть
всё ещё овладевает моим умом».
Ему
следует ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай [сказанного]
Благословенным, ведь не благостно это – искажать [сказанное]
Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого
сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы кто-либо развил
бы и взрастил освобождение ума невозмутимостью, сделал его своим
основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся
в нём, и надлежащим образом осуществлял его, и, всё же, страсть
всё ещё овладевала бы его умом. Нет такой возможности. Ведь
это, друг, является спасением от страсти – то есть, освобождение
ума невозмутимостью»1.
(5)
Далее, [бывает так, что некий] монах может сказать: «Я развил
и взрастил беспредметное освобождение ума2,
сделал его своим основанием и средством передвижения, установил
его, упражнялся в нём, и надлежащим образом осуществлял его.
И, тем не менее, моё сознание всё ещё устремляется вместе с
объектами».
Ему следует
ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай [сказанного]
Благословенным, ведь не благостно это – искажать [сказанное]
Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого
сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы кто-либо развил
бы и взрастил беспредметное освобождение ума, сделал его своим
основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся
в нём, и надлежащим образом осуществлял его, и, всё же, его
ум всё ещё устремлялся бы вместе с объектами. Нет такой возможности.
Ведь это, друг, является спасением от всех объектов – то есть,
беспредметное освобождение ума».
(6) Далее,
[бывает так, что некий] монах может сказать: «Я отбросил [ощущение]
«Я есть» и не отношусь [к чему бы то ни было как] «Я таков»,
и всё же дротик сомнения и замешательства всё ещё овладевает
моим умом».
Ему
следует ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай [сказанного]
Благословенным, ведь не благостно это – искажать [сказанное]
Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого
сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы когда кто-либо отбросил
бы [ощущение] «Я есть» и не относился [к чему бы то ни было
как] «Я таков», и всё же дротик сомнения и замешательства всё
ещё овладевал бы его умом. Нет такой возможности. Ведь это,
друг, является спасением от дротика сомнения и замешательства – то есть, искоренение самомнения «Я есть»3.
Таковы,
монахи, шесть элементов спасения».
|