Однажды
Благословенный путешествовал по стране Косал вместе с большой
общиной монахов, когда прибыл в город Калам под названием Кесапутта.
Каламы из Кесапутты услышали: «Отшельник Готама, сын Сакьев,
ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, прибыл в Кесапутту.
И об этом господине Готаме распространилась такая славная молва:
«Благословенный – это тот, кто достиг совершенства, полностью
просветлённый, совершенный в истинном знании и поведении, счастливейший,
знаток миров, непревзойдённый вождь тех, кто должен обуздать
себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный.
Постигнув посредством прямого знания этот мир с его дэвами,
Марами, Брахмами, и это поколение с его жрецами и отшельниками,
князьями и [простыми] людьми, он провозглашает им [Дхамму].
Он обучает [их] Дхамме – прекрасной в начале, прекрасной в середине
и прекрасной в конце, – правильной в значениях и формулировках.
Он раскрывает святую жизнь, всецело совершенную и чистую. Хорошо
было бы увидеть таких арахантов».
И
тогда Каламы из Кесапутты отправились к Благословенному. Некоторые
поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись
с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями
и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав
Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из
них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя
клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Сидя рядом,
Каламы сказали Благословенному:
«Уважаемый,
есть некоторые жрецы и отшельники, которые приходят в Кесапутту.
Они объясняют
и проясняют свои собственные доктрины, но принижают, чернят,
осмеивают и осуждают доктрины других. Но затем некие другие
жрецы и отшельники приходят в Кесапутту, и они также объясняют
и проясняют свои собственные доктрины, но принижают, чернят,
осмеивают и осуждают доктрины других. Уважаемый, мы находимся
в сомнениях и замешательстве в плане того, какие из этих хороших
отшельников говорят истину, а какие говорят ложь».
«Само
собой, Каламы, что вы находитесь в замешательстве, само собой,
что вы находитесь в сомнениях. Сомнение возникло в вас в отношении
того, что приводит в замешательство. Ну же, Каламы, не принимайте
[чего-либо только] на основании
* устной традиции,
*
наследия учения,
*
слухов,
*
собрания [священных] текстов,
*
логических рассуждений,
*
умозаключений,
*
раздумий,
*
согласия с воззрением после его обдумывания,
*
кажущейся осведомлённости [говорящего],
*
или же если вы думаете: «[Этот] отшельник – наш гуру»1.
Но когда, Каламы, вы знаете сами: «Эти вещи
являются неблагими, эти вещи достойны порицания, эти вещи
порицаются мудрыми, эти вещи, если принять и предпринимать
их, ведут к вреду и страданию» – тогда вам следует отбросить
их2. (1) Как
вы думаете, Каламы? Когда жажда возникает в человеке, это
ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К
его вреду, уважаемый».
«Каламы,
жаждущий человек, одолеваемый жаждой, с умом, охваченным ей,
убивает живых существ, берёт то, что [ему] не было дано, совершает
проступок с чужой женой, лжёт; и он побуждает других поступать
также. Приведёт ли это к его вреду и страданию на долгое время?»
«Да,
уважаемый».
(2) «Как
вы думаете, Каламы? Когда злоба возникает в человеке, это
ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К
его вреду, уважаемый».
«Каламы,
полный злобы человек, одолеваемый злобой, с умом, охваченным
ей, убивает живых существ, берёт то, что [ему] не было дано,
совершает проступок с чужой женой, лжёт; и он побуждает других
поступать также. Приведёт ли это к его вреду и страданию на
долгое время?»
«Да,
уважаемый».
(3) «Как
вы думаете, Каламы? Когда заблуждение возникает в человеке,
это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К
его вреду, уважаемый».
«Каламы,
заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом,
охваченным им, убивает живых существ, берёт то, что [ему]
не было дано, совершает проступок с чужой женой, лжёт; и он
побуждает других поступать также. Приведёт ли это к его вреду
и страданию на долгое время?»
«Да,
уважаемый».
«Как вы
думаете, Каламы? Эти вещи являются благими или неблагими?»
«Неблагими,
уважаемый».
«Порицаемыми
или безукоризненными?»
«Порицаемыми,
уважаемый».
«Критикуемыми
или восхваляемыми мудрыми?»
«Критикуемыми
мудрыми, уважаемый».
«Если
их принять и предпринимать, они ведут к вреду и страданию
или же нет, или как вы считаете?»
«Если
их принять и предпринимать, они ведут к вреду и страданию.
Вот как мы считаем».
«Поэтому,
Каламы, когда мы сказали: «Ну же, Каламы, не принимайте [чего-либо
только] на основании устной традиции… но когда вы знаете сами…
эти вещи, если принять и предпринимать их, ведут к вреду и
страданию – то тогда вам следует отбросить их» – то вот почему
так было сказано.
Ну
же, Каламы, не принимайте [чего-либо только] на основании
устной традиции... ...Но когда
вы знаете сами: «Эти вещи являются благими, эти вещи безукоризненны,
эти вещи восхваляются мудрыми, эти вещи, если принять и предпринимать
их, ведут к благополучию и счастью» – то тогда вам следует
жить в соответствии с ними.
Как вы
думаете, Каламы? Когда не-жажда возникает в человеке, это
ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К
его благополучию, уважаемый».
«Каламы,
человек, не имеющий жажды, не одолеваемый жаждой, с умом,
не охваченным ей, не убивает живых существ, не берёт то, что
[ему] не было дано, не совершает проступок с чужой женой,
не лжёт; и не поощряет других поступать так. Приведёт ли это
к его благополучию и счастью на долгое время?»
«Да,
уважаемый».
«Как вы
думаете, Каламы? Когда не-злоба возникает в человеке… …и не
поощряет других поступать так. Приведёт ли это к его благополучию
и счастью на долгое время?»
«Да,
уважаемый».
«Как вы
думаете, Каламы? Когда не-заблуждение возникает в человеке,
это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К
его благополучию, уважаемый».
«Каламы,
не заблуждающийся человек, не одолеваемый заблуждением, с
умом, не охваченным им, не убивает живых существ, не берёт
то, что [ему] не было дано, не совершает проступок с чужой
женой, не лжёт; и не поощряет других поступать так. Приведёт
ли это к его благополучию и счастью на долгое время?»
«Да,
уважаемый».
«Как вы
думаете, Каламы? Эти вещи являются благими или неблагими?»
«Благими,
уважаемый».
«Порицаемыми
или безукоризненными?»
«Безукоризненными,
уважаемый».
«Критикуемыми
или восхваляемыми мудрыми?»
«Восхваляемыми
мудрыми, уважаемый».
«Если
их принять и предпринимать, они ведут к благополучию и счастью
или же нет, или как вы считаете?»
«Если
их принять и предпринимать, они ведут к благополучию и счастью.
Вот как мы считаем».
«Поэтому,
Каламы, когда мы сказали: «Ну же, Каламы, не принимайте [чего-либо
только] на основании устной традиции… но когда вы знаете сами…
эти вещи, если принять и предпринимать их, ведут к благополучию
и счастью – то тогда вам следует жить в соответствии с ними»
– то вот почему так было сказано.
Затем,
Каламы, этот благородный ученик, который подобным образом
лишён влечения, лишён недоброжелательности, не сбит с толку,
бдителен, всегда осознан, пребывает, наполняя первую сторону
света умом, наделённым доброжелательностью… состраданием…
сорадованием… невозмутимостью, равно как и вторую сторону,
третью сторону, и четвёртую сторону. Вверх,
вниз, вокруг и всюду, ко всем как к самому себе – он пребывает,
охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым доброжелательностью...
состраданием… сорадованием… невозмутимостью... – обильным,
возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Этот благородный ученик, Каламы, чей ум подобным образом лишён вражды,
не имеет недоброжелательности, не загрязнён и чист, добился
четырёх гарантий в этой самой жизни.
Вот
какова первая гарантия, которой он добился: «Если есть следующий
мир и если есть плод и результат благих и плохих поступков,
то есть возможность, что с распадом тела, после смерти, я
перерожусь в счастливом уделе, в небесном мире».
Вот
какова вторая гарантия, которой он добился: «Если нет следующего
мира и если нет плода и результата благих и плохих поступков,
то уже прямо здесь, в этой самой жизни, я держу себя в счастье,
не имея вражды и недоброжелательности, будучи свободным от
неприятностей».
Вот
какова третья гарантия, которой он добился: «Что, если зло
приходит к тому, кто творит зло? В таком случае, поскольку
у меня нет злых намерений к кому бы то ни было, как страдание
может одолеть меня, ведь я не совершаю никаких плохих поступков?»
Вот
какова четвёртая гарантия, которой он добился: «Что, если
зло не приходит к тому, кто творит зло? В таком случае прямо
здесь я чист в обоих отношениях»3.
Этот
благородный ученик, Каламы, чей ум подобным образом лишён
вражды, не имеет недоброжелательности, не загрязнён и чист,
добился этих четырёх гарантий в этой самой жизни. Вот какова
первая гарантия, которой он добился… ....добился этих четырёх
гарантий в этой самой
жизни».
«Так
оно, Благословенный! Так оно, Счастливейший! Этот благородный ученик,
чей ум подобным образом лишён вражды, не имеет недоброжелательности,
не загрязнён и чист, добился четырёх гарантий в этой самой
жизни. Вот какова первая гарантия, которой он добился… 4
…добился этих четырёх гарантий в этой самой жизни.
Великолепно,
господин Готама! Великолепно, господин Готама! Как если бы
он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл спрятанное,
показал путь тому, кто потерялся, внёс лампу во тьму, чтобы
зрячий да мог увидеть, точно так же господин Готама различными
способами прояснил Дхамму. Мы принимаем прибежище в господине
Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть
господин Готама помнит нас как мирских последователей, принявших
прибежище с этого дня и на всю жизнь».