Так
я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе, в Бамбуковой
роще, в Беличьем Святилище. И в то время достопочтенный Сарипутта
странствовал по Южным холмам вместе с большой общиной монахов.
И тогда некий монах, который провёл сезон дождей в Раджагахе,
отправился к достопочтенному Сарипутте в Южные холмы и обменялся
с ним приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и
любезностями он сел рядом, и достопочтенный Сарипутта спросил
его: «Силён ли, здоров ли Благословенный, друг?»
«Благословенный
силён и здоров, друг».
«Сильна
ли, здорова ли община монахов, друг?»
«Община
монахов тоже сильна и здорова, друг».
«Друг,
у Ворот Тандулапалы проживает брахман по имени Дхананьджани.
Силён ли, здоров ли брахман Дхананьджани?»
«Этот
брахман Дхананьджани тоже силён и здоров, друг».
«Прилежен
ли он, друг?»
«Как он
может быть прилежным, друг? Он разоряет домохозяев-брахман
от имени царя и разоряет царя от имени домохозяев-брахман.
Его жена, которая обладала верой и происходила из клана, который
обладал верой, скончалась, а он взял другую жену, женщину
без веры, которая происходит из клана, в котором нет веры».
«Плохие
новости мы услышали, друг. Воистину, плохие новости – услышать,
что этот брахман Дхананьджани стал беспечным. Быть может,
придёт время, и мы встретимся с брахманом Дхананьджани и побеседуем
с ним».
И
тогда, побыв в Южных Холмах столько, сколько он считал нужным,
достопочтенный Сарипутта направился в сторону Раджагахи. Странствуя
переходами, со временем он прибыл в Раджагаху и остановился
в Бамбуковой роще в Беличьем Святилище. И тогда, утром, достопочтенный
Сарипутта оделся, взял чашу и внешнее одеяние, и отправился
в Раджагаху за подаяниями. И в то время брахман Дхананьджани
доил своих коров в хлеву за пределами города. И тогда достопочтенный
Сарипутта, походив по Раджагахе за подаяниями, вернувшись
с хождения за подаяниями, после принятия пищи отправился к
брахману Дхананьджани. Брахман Дхананьджани увидел достопочтенного
Сарипутту издали, подошёл к нему и сказал: «Попейте свежего
молока, господин Сарипутта, пока ещё [позволительное] время
для принятия пищи».
«Довольно,
брахман, сегодня я уже поел. Я проведу остаток дня вон под
тем деревом. Ты можешь прийти туда».
«Да,
господин» – ответил он.
И
тогда, позавтракав, брахман Дхананьджани отправился к достопочтенному
Сарипутте и обменялся с ним приветствиями. После обмена вежливыми
приветствиями и любезностями он сел рядом, и достопочтенный
Сарипутта спросил его:
«Прилежен
ли ты, Дхананьджани?»
«Как
мы можем быть прилежными, господин Сарипутта, когда нам нужно
содержать наших родителей, жену и детей, наших рабов, слуг,
рабочих. Нам нужно исполнять свой долг по отношению к друзьям
и товарищам, близким и родственникам, нашим гостям, нашим
умершим предкам, божествам, царю; [да ещё] и когда это тело
тоже нужно освежать и питать».
«Как
ты думаешь, Дхананьджани? Представь, как если бы человек вёл
себя так, что это было противоположно Дхамме, вёл себя неправедно
ради своих родителей, и тогда из-за такого поведения стражи
ада утащили его в ад. Смог бы он [освободиться, умоляя]: «Это
ведь ради моих родителей я вёл себя так, что это было противоположно
Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают
меня] в ад!»? Или смогли бы его родители [освободить его мольбой]:
«Это ведь ради нас он вёл себя так, что это было противоположно
Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают
его] в ад!»?
«Нет,
господин Сарипутта. Даже если бы он [так] кричал, всё равно
стражи ада бросили бы его в ад».
«Как
ты думаешь, Дхананьджани? Представь как если бы человек вёл
бы себя так, что это было бы противоположно Дхамме, вёл себя
неправедно ради своей жены и детей… рабов, слуг, рабочих…
друзей и товарищей… близких и родственников… своих гостей…
умерших предков… божеств… царя… ради освежения и питания этого
тела, и из-за такого поведения стражи ада утащили бы его в
ад. Смог бы он [освободиться, умоляя]: «Это ведь ради освежения
и питания этого тела я вёл себя так, что это было противоположно
Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают
меня] в ад!»? Или могли бы другие [освободить его мольбой]:
«Это ведь ради освежения и питания этого тела он вёл себя
так, что это было противоположно Дхамме, вёл себя неправедно.
Пусть стражи ада [не утаскивают его] в ад!»?
«Нет,
господин Сарипутта. Даже если бы он [так] кричал, всё равно
стражи ада бросили бы его в ад».
«Как ты
думаешь, Дхананьджани? Кто лучше – тот, кто ради своих родителей
ведёт себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя
неправедно, или же тот, кто ради своих родителей ведёт себя
в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно?»
«Господин
Сарипутта, тот, кто ради своих родителей ведёт себя так, что
это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно, не является
лучшим. Тот, кто ради своих родителей ведёт себя в соответствии
с Дхаммой, ведёт себя праведно, является лучшим. Поведение
в соответствии с Дхаммой, праведное поведение, лучше, чем
поведение, противоположное Дхамме, неправедное поведение».
«Дхананьджани,
есть другие виды работы, доходные и соответствующие Дхамме,
посредством которых человек может поддерживать своих родителей
и в то же самое время избегать совершения плохого и практиковать
[накопление] заслуг.
Как ты
думаешь, Дхананьджани? Кто лучше – тот, кто ради своей жены
и детей… …царя… …ради освежения и питания этого тела ведёт
себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно,
или же тот, кто ради освежения и питания этого тела ведёт
себя в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно?»
«Господин
Сарипутта, тот, кто ради освежения и питания этого тела ведёт
себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно,
не является лучшим. Тот, кто ради освежения и питания этого
тела ведёт себя в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно,
является лучшим. Поведение в соответствии с Дхаммой, праведное
поведение, лучше, чем поведение, противоположное Дхамме, неправедное
поведение».
«Дхананьджани,
есть другие виды работы, доходные и соответствующие Дхамме,
посредством которых человек может освежать и питать это тело
и в то же самое время избегать совершения плохого и практиковать
[накопление] заслуг».
И
тогда брахман Дхананьджани, восхитившись и возрадовавшись
словам достопочтенного Сарипутты, поднялся со своего сиденья
и ушёл.
И
спустя какое-то время брахман Дхананьджани стал нездоров,
поражён болезнью, серьёзно болен. Тогда он сказал некоему
человеку: «Ну же, почтенный, отправляйся к Благословенному,
поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин,
брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно
болен. Он кланяется Благословенному, припадая к его ногам».
И затем отправляйся к достопочтенному Сарипутте, поклонись
ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин, брахман
Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он
кланяется достопочтенному Сарипутте, припадая к его ногам».
И затем скажи: «Было бы хорошо, если достопочтенный Сарипутта
пришёл бы домой к брахману Дхананьджани из сострадания».
«Да,
уважаемый» – ответил тот человек, отправился к Благословенному,
поклонился Благословенному, сел рядом и донёс своё послание.
Затем он отправился к достопочтенному Сарипутте, поклонился
достопочтенному Сарипутте и донёс своё послание, сказав: «Было
бы хорошо, уважаемый, если достопочтенный Сарипутта пришёл
бы домой к брахману Дхананьджани из сострадания». Достопочтенный
Сарипутта молча согласился.
И
тогда достопочтенный Сарипутта оделся, взял чашу и внешнее
одеяние и отправился в дом брахмана Дхананьджани, где сел
на подготовленное сиденье и сказал брахману Дхананьджани:
«Я надеюсь, ты поправляешься, брахман, я надеюсь, тебе становится
лучше. Я надеюсь, твои болезненные ощущения спадают, а не
возрастают, и что можно увидеть их спад, а не увеличение».
«Господин
Сарипутта, я не поправляюсь, мне не становится лучше. Сильные
болезненные ощущения возрастают во мне, а не спадают, и можно
увидеть их увеличение, а не спад. Подобно тому, как если бы
сильный человек раскроил мою голову острым мечом – вот какие
жестокие ветра прорезают мою голову. Я не поправляюсь, мне
не становится лучше. Подобно тому, как если бы сильный человек
стянул прочным кожаным ремнём мою голову – вот какие жестокие
боли у меня в голове. Я не поправляюсь, мне не становится
лучше. Подобно тому, как если бы умелый мясник или его ученик
вскрыл брюхо быка острым мясницким ножом – вот какие жестокие
ветра прорезают мой живот. Я не поправляюсь, мне не становится
лучше. Как если бы два сильных человека схватили слабого за
обе руки и поджаривали его над ямой с горячими углями – вот
какое жестокое жжение в моём теле. Я не поправляюсь, мне не
становится лучше. Сильные болезненные ощущения возрастают
во мне, а не спадают, и можно увидеть их увеличение, а не
спад».
«Как ты
думаешь, Дхананьджани? Что лучше – ад или мир животных?»
«Мир
животных, господин Сарипутта».
«Что лучше – мир животных или мир [страдающих] духов?»
«Мир
духов, господин Сарипутта».
«Что
лучше – мир духов или мир людей?»
«Людей,
господин Сарипутта».
«Что
лучше – люди или божества небесного мира Четырёх великих царей?»
«Божества
небесного мира Четырёх великих царей, господин Сарипутта».
«Что
лучше – божества небесного мира Четырёх великих царей или
божества небесного мира Тридцати трёх?»
«Божества
небесного мира Тридцати трёх, господин Сарипутта».
«Что
лучше – божества небесного мира Тридцати трёх или божества
Ямы?»
«Божества
Ямы, господин Сарипутта».
«Что лучше – божества Ямы или божества небесного мира Туситы?»
«Божества
небесного мира Туситы, господин Сарипутта».
«Что лучше – божества небесного мира Туситы или божества, наслаждающиеся
творением?»
«Божества,
наслаждающиеся творением, господин Сарипутта».
«Что лучше – божества, наслаждающиеся творением, или божества, имеющие
власть над творениями других?»
«Божества,
имеющие власть над творениями других, господин Сарипутта».
«Как ты
думаешь, Дхананьджани? Что лучше – божества, имеющие власть
над творениями других, или же мир Брахмы?»
«Господин
Сарипутта сказал «мир Брахмы». Господин Сарипутта сказал «мир
Брахмы».
И
тогда достопочтенный Сарипутта подумал: «Эти брахманы преданы
миру Брахмы. Что если я научу брахмана Дхананьджани пути к
свите Брахмы?» [И он сказал]: «Дхананьджани, я научу тебя
пути к свите Брахмы. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
«Да,
уважаемый» – ответил он. Достопочтенный Сарипутта сказал следующее:
«И
каков путь к свите Брахмы? Вот, Дхананьджани, монах пребывает,
наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью,
равно как и вторую сторону, равно как и третью, равно как
и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду и ко всем, как и
к самому себе, – он пребывает, охватывая и наполняя весь мир
умом, наделённым доброжелательностью, – обильным, возвышенным,
безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Таков путь к свите Брахмы.
Далее,
Дхананьджани, он пребывает, наполняя первую сторону света
умом, наделённым состраданием… сорадованием… невозмутимостью…
наполняя весь мир умом, наделённым невозмутимостью, – обильным,
возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
И это тоже путь к свите Брахмы».
«Тогда,
господин Сарипутта, поклонитесь от моего имени, упав в ноги
Благословенному, и скажите: «Господин, брахман Дхананьджани
нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному,
припадая к его ногам».
И
тогда достопочтенный Сарипутта, утвердив брахмана Дхананьджани
в низшем мире Брахмы, поднялся со своего сиденья и ушёл, хотя
нужно было сделать кое-что ещё1.
И вскоре после того как достопочтенный Сарипутта ушёл брахман
Дхананьджани скончался и переродился в мире Брахмы.
И
тогда Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, Сарипутта,
утвердив брахмана Дхананьджани в низшем мире Брахмы, поднялся
со своего сиденья и ушёл, хотя нужно было сделать кое-что
ещё».
И
тогда достопочтенный Сарипутта отправился к Благословенному,
поклонился ему, сел рядом и сказал: «Уважаемый, брахман Дхананьджани
нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному,
припадая к его ногам».
«Сарипутта,
почему ты, утвердив брахмана Дхананьджани в низшем мире Брахмы,
поднялся со своего сиденья и ушёл, хотя нужно было сделать
кое-что ещё?»
«Уважаемый,
я подумал так: «Эти брахманы преданы миру Брахмы. Что, если
я научу брахмана Дхананьджани пути к свите Брахмы?»
«Сарипутта,
брахман Дхананьджани скончался и переродился в мире Брахмы»2.