Так
я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Сакьев, в
Капилаваттху, в парке Нигродхи. И тогда, утром, Благословенный
оделся, взял чашу и внешнее одеяние, и пошёл в Капилаваттху
за подаяниями. Походив по Капилаваттху за подаяниями, вернувшись
с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился
в Великий лес, чтобы провести там остаток дня, и, войдя в Великий
лес, сел у подножья молодого дерева баиля, чтобы провести здесь
остаток дня.
Дандапани
из клана Сакьев, ходивший и бродивший [тут и там] ради того,
чтобы размяться, также вошёл в Великий лес, и когда он вошёл
в Великий лес, он подошёл к молодому дереву баиля, где находился
Благословенный, и обменялся с ним приветствиями. После обмена
вежливыми приветствиями и любезностями он встал рядом, опираясь
на свою трость1,
и спросил Благословенного:
– Что отшельник утверждает, что он провозглашает?
–
Друг, я утверждаю и провозглашаю [своё учение] так, что никто
не ссорится ни с кем в [этом] мире с его божествами, Марами,
Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями
и [простыми] людьми. [Утверждаю и провозглашаю] так, что в
брахмане, который пребывает отделённым от чувственных удовольствий,
нет более предрасположенности к восприятиям, [и он пребывает]
без замешательства, устранив беспокойство, [пребывает] свободным
от жажды к какому-либо существованию.
Когда
было сказано так, Дандапани из клана Сакьев потряс головой,
высунул язык, поднял брови так, что на лбу появились три складки2.
Затем он ушёл, опираясь на свою трость.
И
затем, вечером, Благословенный вышел из медитации и отправился
в парк Нигродхи, где сел на подготовленное для него сиденье
и рассказал монахам обо всём, что произошло. Тогда один монах
спросил Благословенного:
–
Но, уважаемый, как Благословенный утверждает и провозглашает
[своё учение] так, что никто не ссорится ни с кем… нет более
предрасположенности к восприятиям, [и он пребывает] без замешательства,
устранив беспокойство, [пребывает] свободным от жажды к какому-либо
существованию?
–
Монах, что касается источника, посредством которого восприятия
и идеи, [рождённые] умственным разрастанием, осаждают человека:
если нет никаких восхищений, одобрения, удержания – это конец
скрытой склонности к жажде, скрытой склонности к злобе, скрытой
склонности к воззрениям, скрытой склонности к сомнению, скрытой
склонности к самомнению, скрытой склонности к жажде существования,
скрытой склонности к неведению. Это – конец использованию
дубин и оружия, перебранкам, ссорам, обвинениям, злобным словам,
лживым речам. Здесь эти плохие, неблагие состояния прекращаются
без остатка.
Так сказал Благословенный. Сказав так, Счастливейший поднялся
со своего сиденья и ушёл в свою хижину. И вскоре после того,
как Благословенный ушёл, монахи стали обсуждать:
– Итак, друзья, Благословенный поднялся со своего сиденья
и ушёл в свою хижину после того, как высказал краткое утверждение,
не дав подробного объяснения значения. Кто сможет объяснить
его подробно?
Затем они подумали: «Достопочтенный Махакаччана восхваляем
Учителем и уважаем его мудрыми товарищами по святой жизни.
Он может подробно объяснить значение. Что, если мы отправимся
к нему и спросим его о значении этого?»
И
тогда монахи отправились к достопочтенному Махакаччане и обменялись
с ним приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями
и любезностями они сели рядом и рассказали ему обо всём случившемся,
добавив:
– Пусть достопочтенный Махакаччана объяснит нам».
[Тот ответил]:
–
Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева,
он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины
дерева, и прошёл бы мимо корней и ствола, думая, что сердцевину
великого дерева с сердцевиной нужно искать среди ветвей и
листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу
с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении
нужно спрашивать меня. Ведь зная, Благословенный знает; видя,
он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой,
он стал святым. Это он – разъяснитель, глашатай, толкователь
значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата.
В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении.
То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили.
–
Вне сомнений, друг Каччана, зная, Благословенный знает, видя,
он видит… Татхагата. В тот момент нам следовало спросить у
Благословенного о значении, и то, как он объяснил бы это,
так мы это бы и запомнили. Но всё же достопочтенный Махакаччана
восхваляем Учителем и почитаем его мудрыми товарищами по святой
жизни. Достопочтенный Махакаччана сможет подробно разъяснить
значение этого краткого утверждения, которое вкратце было
дано Благословенным без подробного разъяснения значения. Пусть
достопочтенный Махакаччана не увидит в этом беспокойства и
даст разъяснение.
–
В таком случае, друзья, слушайте внимательно то, о чём я буду
говорить.
–
Да, друг, – ответили монахи.
Достопочтенный Махакаччана сказал следующее:
Друзья,
когда Благословенный поднялся со своего сиденья и ушёл в своё
жилище, высказав краткое утверждение, но не дав подробного
разъяснения значения, то есть: «Монах, что касается источника…
плохие, неблагие состояния прекращаются без остатка», то вот
как я понимаю подробное значение этого:
В зависимости
от глаза и форм возникает сознание глаза. Встреча [этих] трёх – это контакт. С контактом как условием имеет место чувство.
То, что человек чувствует, то он воспринимает. То, что он
воспринимает, об этом он и думает. То, о чём он думает, то
и умственно разрастается. Когда в качестве источника есть
то, что умственно разрослось, [то тогда] восприятия и идеи,
[рождённые] умственным разрастанием, осаждают человека в отношении
форм, познаваемых глазом, в прошлом, будущем, и настоящем.
В зависимости от уха и звуков…
В зависимости от носа и запахов…
В зависимости от языка и вкусов…
В зависимости от тела и осязаемых вещей…
В зависимости от ума и умственных феноменов возникает сознание
ума. Встреча [этих] трёх – это контакт. С контактом как условием
имеет место чувство. То, что человек чувствует, то он воспринимает.
То, что он воспринимает, об этом он и думает. То, о чём он
думает, то и умственно разрастается. Когда в качестве источника
есть то, что умственно разрослось, [то тогда] восприятия и
идеи, [рождённые] умственным разрастанием, осаждают человека
в отношении умственных феноменов, познаваемых умом, в прошлом,
будущем, и настоящем.
Когда
есть глаз, форма, сознание глаза, то можно указать на проявление
контакта. Когда есть проявление контакта, то можно указать
на проявление чувства. Когда есть проявление чувства, то можно
указать на проявление восприятия. Когда есть проявление восприятия,
то можно указать на проявление обдумывания. Когда есть проявление
обдумывания, то можно указать на проявление осаждения восприятиями
и идеями, [рождёнными] умственным разрастанием.
Когда есть ухо, звук, сознание уха…
Когда есть нос, запах, сознание носа…
Когда есть язык, вкус, сознание языка…
Когда есть тело, осязаемая вещь, сознание тела…
Когда есть ум, умственный феномен, сознание ума, то можно
указать… [рождёнными] умственным разрастанием.
Когда
нет глаза, нет формы, нет сознания глаза, то невозможно указать
на проявление контакта. Когда нет проявления контакта, то
невозможно указать на проявление чувства. Когда нет проявления
чувства, то невозможно указать на проявление восприятия. Когда
нет проявления восприятия, то невозможно указать на проявление
обдумывания. Когда нет проявления обдумывания, то невозможно
указать на проявление осаждения восприятиями и идеями, [рождёнными]
умственным разрастанием.
Когда нет уха…
Когда нет носа…
Когда нет языка…
Когда нет тела…
Когда нет ума, нет умственного феномена, нет сознания ума…
невозможно указать на проявление осаждения восприятиями и
идеями, [рождёнными] умственным разрастанием.
Друзья,
когда Благословенный поднялся со своего сиденья и ушёл в своё
жилище, высказав краткое утверждение, но не дав подробного
разъяснения, то есть: «Монах, что касается источника, посредством
которого восприятия и идеи, [рождённые] умственным разрастанием,
осаждают человека: если нет никаких восхищений, одобрения,
удержания, – это конец скрытой склонности к жажде, скрытой
склонности к злобе, скрытой склонности к воззрениям, скрытой
склонности к сомнению, скрытой склонности к самомнению, скрытой
склонности к жажде существования, скрытой склонности к неведению.
Это – конец использованию дубин и оружия, перебранкам, ссорам,
обвинениям, злобным словам, лживым речам. Здесь эти плохие,
неблагие состояния прекращаются без остатка» – то вот как
я понимаю подробное значение этого краткого утверждения. Теперь,
друзья, если хотите, отправляйтесь к Благословенному и спросите
его о значении этого. То, как Благословенный объяснит, так
вам и следует это запомнить.
И тогда монахи, довольные и обрадованные словами достопочтенного
Махакаччаны, встали со своих сидений и отправились к Благословенному.
Поклонившись ему, они сели рядом и рассказали Благословенному
обо всём, что произошло, добавив: «И тогда, уважаемый, мы
отправились к достопочтенному Махакаччане и спросили его о
значении. Достопочтенный Махакаччана объяснил значение в таких-то
терминах, утверждениях и формулировках.
[Благословенный
ответил]:
– Махакаччана мудр, монахи, Махакаччана наделён великой мудростью.
Если бы вы спросили меня о значении этого, то я бы объяснил
точно так же, как это объяснил Махакаччана. Таково значение
этого, и именно так вам следует запомнить это.
Когда
было сказано так, достопочтенный Ананда сказал Благословенному:
– Уважаемый, подобно тому, как если бы человек, изнуряемый
голодом и слабостью, наткнулся на медовик3,
и с какой бы стороны он его не попробовал, он открыл бы для
себя сладкий восхитительный вкус, – точно так же, уважаемый,
какую бы часть значения этой беседы по Дхамме любой способный
своим умом монах ни изучал мудростью, он нашёл бы для себя
удовлетворение и уверенность ума. Уважаемый, как называется
эта беседа по Дхамме?»
–
В таком случае, Ананда, ты можешь запомнить эту беседу по
Дхамме как «Беседа о медовике».
Так сказал Благословенный. Достопочтенный Ананда был доволен
и восхитился словами Благословенного.