| [Благословенный
сказал]: «Монахи, есть эти пять состояний, которые нельзя обрести
отшельнику, жрецу, дэве, Маре или Брахме, или кому бы то ни было
в мире. Какие пять?
(1) «Пусть
то, что подвержено старости, не стареет!» – таково состояние,
которое нельзя обрести отшельнику, жрецу, дэве, Маре или Брахме,
или кому бы то ни было в мире.
(2) «Пусть то, что подвержено болезни, не заболевает!» – …
(3) «Пусть то, что подвержено смерти, не умирает!» – …
(4) «Пусть то, что подвержено разрушению, не разрушается!» –
…
(5) «Пусть то, что подвержено утрате, не теряется!» – таково
состояние, которое нельзя обрести отшельнику, жрецу, дэве, Маре
или Брахме, или кому бы то ни было в мире.
Монахи,
у необученного заурядного человека то, что подвержено старости,
стареет. Когда это происходит, он не рассматривает это так:
«Не только у меня то, что подвержено старости, стареет. У всех
существ, которые приходят и уходят, умирают и перерождаются,
всё, что подвержено старости, стареет. Если бы я печалился,
горевал и плакал, рыдал, бил бы себя в груди, становился обезумевшим,
когда то, что подвержено старости, стареет – то я бы потерял
аппетит, и мои черты [лица] стали бы уродливыми. Я бы не смог
выполнять свою работу, мои враги были бы рады, а друзья были
бы опечалены».
Поэтому,
когда то, что подвержено старости, стареет, он печалится, горюет
и плачет, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим.
Такой зовётся необученным заурядным человеком, которого пронзил
отравленный дротик печали, который только лишь мучает себя.
Далее, у
необученного заурядного человека то, что подвержено болезни,
заболевает… то, что подвержено смерти, умирает… что подвержено
разрушению, разрушается… что подвержено утрате, теряется.
Когда это
происходит, он не рассматривает это так: «Не только у меня то,
что подвержено утрате, теряется. У всех существ, которые приходят
и уходят, умирают и перерождаются, всё, что подвержено утрате,
теряется. Если бы я печалился, горевал и плакал, рыдал, бил
бы себя в груди, становился обезумевшим, когда то, что подвержено
старости, стареет – то я бы потерял аппетит, и мои черты [лица]
стали бы уродливыми. Я бы не смог выполнять свою работу, мои
враги были бы рады, а друзья были бы опечалены».
Поэтому,
когда то, что подвержено утрате, теряется, он печалится, горюет
и плачет, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим.
Такой зовётся необученным заурядным человеком, которого пронзил
отравленный дротик печали, который только лишь мучает себя.
Монахи,
у обученного ученика Благородных то, что подвержено старости,
стареет. Когда это происходит, он рассматривает это так: «Не
только у меня то, что подвержено старости, стареет. У всех существ,
которые приходят и уходят, умирают и перерождаются, всё, что
подвержено старости, стареет. Если бы я печалился, горевал и
плакал, рыдал, бил бы себя в груди, становился обезумевшим,
когда то, что подвержено старости, стареет – то я бы потерял
аппетит, и мои черты [лица] стали бы уродливыми. Я бы не смог
выполнять свою работу, мои враги были бы рады, а друзья были
бы опечалены».
Поэтому,
когда то, что подвержено старости, стареет, он не печалится,
не горюет и не плачет, не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится
обезумевшим. Такой зовётся обученным учеником Благородных, который
вытащил отравленный дротик печали, пронзённый которым, необученный
заурядный человек только лишь мучает себя. Беспечальный, не
имеющий дротиков, обученный ученик Благородных реализует ниббану.
Далее, у
обученного ученика Благородных то, что подвержено болезни, заболевает…
то, что подвержено смерти, умирает… что подвержено разрушению,
разрушается… что подвержено утрате, теряется. Когда это происходит,
он рассматривает это так: «Не только у меня то, что подвержено
утрате, теряется. У всех существ, которые приходят и уходят,
умирают и перерождаются, всё, что подвержено утрате, теряется.
Если бы я печалился, горевал и плакал, рыдал, бил бы себя в
груди, становился обезумевшим, когда то, что подвержено утрате,
теряется – то я бы потерял аппетит, и мои черты [лица] стали
бы уродливыми. Я бы не смог выполнять свою работу, мои враги
были бы рады, а друзья были бы опечалены».
Поэтому,
когда то, что подвержено утрате, теряется, он не печалится,
не горюет и не плачет, не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится
обезумевшим. Такой зовётся обученным учеником Благородных, который
вытащил отравленный дротик печали, пронзённый которым, необученный
заурядный человек только лишь мучает себя. Беспечальный, не
имеющий дротиков, обученный ученик Благородных реализует ниббану.
Таковы,
монахи, пять состояний, которые нельзя обрести отшельнику, жрецу,
дэве, Маре или Брахме, или кому бы то ни было в мире». [И далее
он добавил]:
«Не плачем, не печалью,
Хоть небольшое благо здесь можно получить.
Враги лишь будут рады,
Когда они узнают, человек грустит, что опечален он.
И как пришло несчастье, то мудрый не трепещет,
Ведь может различить он, где благо, а где нет.
Враги его печальны, не видят изменений
В чертах его лица, остались что как прежде.
Какое-либо благо, что можно получить
Различными путями – хоть мантрой или пением,
Традицией, подарком, иль принципом каким –
То стоит и старания вот в этом приложить.
Но если понимаешь: «Вот этого вот блага
Достичь ведь невозможно ни мною, ни другим» –
То следует смириться с подобным состоянием:
«Что я могу поделать, ведь камма столь сильна».
|